Октябрьская революция и последовавшая за ней гражданская война разрушила не только Российскую империю. Поломались судьбы и семьи людей, проживавших на ее территории. Десяткам тысяч эмигрантов бывшие союзники позволили жить и дышать как получится. Русские врачи с мировым именем работали санитарами в английских и французских госпиталях. Некоторая часть боевых офицеров поступила на службу в болгарскую и югославскую армии или пошли по пути солдат удачи: завербовались во Французский и Испанский иностранные легионы. Флотские офицеры переквалифицировались в кочегаров и палубных матросов на иностранных судах. Инженеры трудились чернорабочими на промышленных предприятиях Старого и Нового света. Каждый устраивался, кто как мог: таксистами, официантами и швейцарами.

В Латинскую Америку белоэмигранты прибыли еще задолго до окончания Гражданской войны в России. В числе первых в Парагвай эмигрировал царский генерал Иван Тимофеевич Беляев. Широкую известность и народную парагвайскую любовь приобрел другой белоэмигрант — офицер парагвайской кавалерии Станислав Голубинцев. Последний проявил себя во время подавления антиправительственного военного мятежа. Парагвайская пресса провозгласила Голубинцева «тузом правительственной кавалерии» и нарекла прозвищем Сакро Дьябло.

Олег Царьков, издавший двухтомную книгу «Чако, 1928-1938. Неизвестная локальная война», охарактеризовал Голубинцева следующим образом: «В отличие от других русских офицеров это был типичный искатель приключений, сменивший Донскую Армию на Французский Иностранный легион в Марокко, а после парагвайскую службу — на милицию бразильского штата Риу-Гранди-ду-Сул».

Русская эмиграция в Парагвае: новая Родина — «Зеленое пекло»

В июне 1924 года, с согласия президента Парагвайской республики Эусебио Айяла, через международную прессу огласили воззвание. В страну приглашались русские эмигранты. О.Царьков в монографии ссылается на записки Георгия Бенуа: «Русская эмиграция была как нельзя кстати для Парагвая, который начал восстанавливать расшатанную экономику. Строились мосты, дороги, административные здания, казармы и т.д. Страна постепенно оживала благодаря помощи русского технического персонала».

Кроме этого, по замыслу И.Т.Беляева, в необжитом регионе Гран-Чако планировалось основать поселения по принципу казачьих станиц юга Украины. Однако на практике все было не так гладко, как в теории. Из-за сложного климата, местные называли эту территорию «Зеленое пекло», колонисты надолго не задерживались. Столкнувшись с неимоверными трудностями, уезжали обратно.

Михаил Каратеев о жизни русских колонистов в Парагвае

Бывший кадровый офицер, писатель и публицист Михаил Дмитриевич Каратеев, перебрался в Латинскую Америку со второй волной эмиграции. Об этом периоде жизни написал сборник рассказов «По следам конквистадоров». Жизнь русских колонистов автор описывает с горьким сарказмом.

«Приезжаем в Энкарнасион — дыра прямо зловещая, даже на приличное село не похоже. Тут нашу группу встретил генерал Беляев — симпатичный, ласковый, всем нам страшно понравился. «Добро, говорит, пожаловать, дорогие! Сейчас я вас помещу в здешней казарме, накормлю, дадим вам денек отдохнуть, а потом отвезем в станицу. Ну, пришли в казарму: голая комната с цементным полом, даже сесть не на что. Принесли парагвайский чай — какую-то бурду без сахара и без хлеба. Выпили мы его и ждем что дальше последует, но генерал говорит: «Извините, господа, Парагвай страна бедная и больше ничего предложить вам не может».

Из-за непогоды весь следующий день ушел на путешествие до станицы, хотя до нее было всего 10 верст.

«Начало темнеть, когда телеги остановились. Атаман говорит: «Слезай, ребята, приехали в станицу! Сначала мы подумали, что он шутит: кроме огромной поляны и окружающего ее леса вокруг ничего не было видно. Наконец заметили на опушке жалкую хибарку — стены из плетня, крыша соломенная — и спрашиваем: а это что, школа, больница или отель для приезжающих? Атаман говорит: «Нет, это мое жилище, оно же и станичное управление. А что касается отеля, то пожалуйте, он тоже тут рядом. Его начала строить первая группа, но не достроив разбежалась, так что вам самим придется его закончить». С этими словами подвел он нас к нескольким вкопанным в землю столбам. Сверху были положены жерди для крыши, но ни самой крыши, ни стен не было в помине. Атаман пожелал нам спокойной ночи и ушел. Моросит дождь, темно, хоть в морду бей, мы мокрые и усталые как собаки, с нами, заметьте, женщины и дети, а обсушиться нельзя и деваться некуда, нет даже огня. Сами понимаете, какие тут благодарности и пожелания сыпались в адрес генерала Беляева и прочих благодетелей, причастных к этому делу!»

Чакская война — война монополий

К исходу 20-х годов над Парагваем сгустились тучи. Предполагалось, что в упомянутой провинции Чако, на границе с Боливией, должно находиться крупное месторождение нефти. Огромный коммерческий интерес проявила американская корпорация «Standard Oil» и на горизонте замаячил звездно-полосатый флаг САСШ (Североамериканские Соединенные Штаты). Американское лобби подталкивало Боливию к войне. В свою очередь бонзы «Royal Dutch Shell», в противовес американцам, поддержали Парагвай. Война за ресурсы была неминуема.

До начала «горячей стадии» конфликта, по поручению Министерства обороны, Беляев И.Т. осуществил ряд географических и этнографических экспедиций в необжитые регионы Парагвая. Помимо научных исследований решались и военные вопросы. О.Царьков считает, что главное достижение русских советников накануне войны — расшифровка военных кодов боливийской армии и построение четкой системы управления в парагвайской армии.

Когда началась война между Боливией и Парагваем

Летом 1932 года боливийские войска перешли границу и захватили форт «Антонио Лопес». Парагвайское правительство объявило войну Боливии. На первоначальной стадии вооруженного конфликта, боливийская армия насчитывала 60 тысяч человек, а парагвайская — менее 5 тысяч. На американские деньги боливийцы закупили современные английские танки. Авиационный парк состоял из 60 самолетов последних моделей, а у парагвайцев — 17 устаревших бортов. В составе боливийской армии находилось огромное количество немецких, чехословацких и чилийских наемников. Начальником штаба боливийской армии стал немецкий генерал фон Клюк. В дальнейшем его сменил другой германский генерал — Ганс Кундт.

Командующим парагвайской армией назначили полковника Хосе Феликса Эстигаррибия, происходившего из племени индейцев гуарани. Воспользовавшись рекомендациями русских советников, Парагвай потратил небольшие валютные средства не на бесполезные в джунглях танки, а на закупку современных винтовок, автоматического оружия (пулеметы Мадсена, пистолеты-пулеметы Томпсона), а также на современные артиллерийские системы и минометы. Недаром генерал Беляев происходил из семьи потомственных артиллерийских офицеров.

Война в джунглях внесла свои коррективы. Большинство боевых столкновений проходили в условиях ограниченной видимости. Обозначилась и новая специфика: огонь легкого автоматического оружия в сочетании со штыковыми атаками оказался результативнее, чем танковые атаки и авиационные налеты.

Именно русские обучили парагвайских солдат штыковым атакам, до этого штыками разве что открывали консервы. Бесшабашная смерть командира третьего батальона пехотного полка «Итороро» Василия Орефьева-Серебрякова в битве при Бокероне описана в многочисленных российских и парагвайских военных хрониках. 28 сентября 1932 года Серебряков поднял саблю и с криком: — Вперед! Да здравствует Парагвай! — бросился на пулеметный огонь врага. На следующий день, после гибели Серебрякова, неприступный форт взяли. Этот день стал национальным праздником в Парагвае.

Генерал Кундт, аргументируя собственные промахи и отставку, утверждал, что в Боливии использовал тактику, применявшуюся на восточном фронте (речь идет о Первой мировой войне). Военные действия сводились к плотному «точечному» атакующему удару, что, как показали дальнейшие события, было не приемлемо в условиях «Зеленого пекла».

Итоги Чакской войны

Парагвайское командование, воспользовавшись опытом русских военачальников, сделало ставку на сосредоточенный артиллерийский огонь. Отдельные воинские части маневрировали между укрепрайонами, защищенными колючей проволокой и минными полями. Мобильные группы парагвайских бойцов внезапно появлялись вблизи боливийских позиций, устанавливали минометы и наносили молниеносный огневой удар. После чего, разобрав минометы, отходили под прикрытием пулеметчиков.

Несмотря на численное превосходство со стороны боливийской армии, в конце 1934 года парагвайцы перешли в контрнаступление и вторглись на территорию Боливии. Уже через полгода обе армии были окончательно измотаны. Между тем, благодаря высокому боевому духу, парагвайцам удалось окружить и разгромить последний оборонительный рубеж боливийской армии близ городка Вилья-Монтес.

На этом война практически закончилась. Удивительно, но парагвайцы захватили в плен превосходящие силы противника. В следствие чего, Боливия обратилась в Лигу Наций с просьбой о посредничестве для заключения перемирия. Соглашение о прекращении огня подписали в июне 1935 года, а окончательный мирный договор вступил в силу 80 лет назад — в июле 1938 года.

Чуть позже оказалось, что расчеты геологов не совсем верны, в обозначенном районе нефть не нашли. Ошибка геологов, преступные амбиции политиков и алчность транснациональных корпораций стоила жизней десяткам тысяч людей. Общие оценки потерь разнятся. В одних источниках указано, что погибло 40 тысяч парагвайцев и 89 тысяч боливийцев, в других — 31 тысяча против 60-ти. Оказывая дань уважения подвигу простого парагвайского солдата, государственные мужи увековечили его образ, изобразив на обновленной национальной валюте.

Чакская война: реальность и домыслы

Скептики, конечно же, упрекнут в предвзятости изложения материала о личном вкладе белогвардейских офицеров в Чакской войне. Вероятно, они будут правы. В целом, в вооруженных силах Парагвая служило не более сотни российских добровольцев. Эта цифра на фоне общих парагвайских смертей — капля в море.

Опять-таки, в большинстве российских изданий образ генерала Беляева рисуют сверх меры слащаво героическим. М.Каратеев, будучи непосредственным участником упомянутых событий, посвятил царскому генералу отдельный раздел.

«Закончив свои исследования, он сделал в правящих сферах обстоятельный доклад и не пожалел красок для описания тех невзгод и опасностей, которым на каждом шагу подвергался в Чако. По его словам, из последней экспедиции он лишь чудом возвратился живым, а его спутник — лейтенант парагвайской службы Оранжереев, погиб. Все это еще разукрасили газеты и Беляев действительно стал знаменитостью и героем дня, его даже сделали чем-то вроде помощника военного министра. Но несколько месяцев спустя вернулся из Чако «погибший» лейтенант Оранжереев и стал гоняться за Беляевым, грозя его пристрелить. По его словам, генерал бросил его в лесу умирающим от тифа и своим случайным спасением он обязан только набредшим на него индейцам. Оранжереева произвели в капитаны и скандал кое-как замяли, но репутация Беляева пошатнулась. А когда началась война и пустили в дело составленные им карты, оказалось, что они с местностью имеют довольно мало общего, ибо генерал занимался в Чако не столько топографическими съемками, сколько изучением индейского языка и фольклора, а карты составлял, главным образом, по сведениям, полученным от тех же индейцев. Беляеву деликатно предложили подать в отставку, но с сохранением генеральской формы и жалования».

Впрочем, статья не о русских или немецких генералах и бесшабашных «солдатах удачи», а о героической отваге парагвайского народа. Страна смогла не только отстоять территорию и независимость, но и заставить считаться со своим мнением ведущие мировые державы.